Факты из биографии старца-схимника Сампсона могли бы дать материал для десятка остросюжетных повестей! Старец сменил пять имен (Эдуард, Сергий, Александр, Симеон, Сампсон), прошел через пытки и казни. Судьба забрасывала его в самые неожиданные уголки России. Почти вся его жизнь прошла при советской власти, и он лишь несколько лет не дожил до горбачевских реформ. Воистину, если одним Господь дарует долгую жизнь в терпеливом ожидании покаяния, то другим дает ее ради их праведности...
10 июля 1898 года в Санкт-Петербурге, в семье графа Эспера Александра Сиверса родился сын. Мальчика назвали Эдуардом. Ребенок воспитывался в англиканской вере. Эспер Сиверc был большим другом Николая II, и царь был частым гостем в семье графа. Здесь, в непринужденной домашней обстановке, император отдыхал; частенько он сажал к себе на колени маленького Эдуарда.
Гимназию Эдуард Сиверс закончил блестяще. Он знал английский, немецкий, французский, греческий, латынь и древнееврейский. Студентом он окончательно решил для себя вопрос, кто же прав: католики, протестанты, православные, армяне,- это озарение пришло к нему внезапно, в часовне Нерукотворного Спаса, во время молебна. Однако он очень боялся причинить страдания матери, и потому принял православие тайно от родных. В крещении он был наречен именем Сергий.
Летом 1917 года юный Сиверс уходит в маленький монастырь Саввы Крыпецкого на севере России. Здесь он принял постриг с именем Александр в честь святого Александра Невского. Потом старец вспоминал, что это было "настоящее монашество". Последним его послушанием в монастыре было проповедовать братии. Молодой монах говорил такие вдохновенные и глубокие проповеди, что многие прочили ему старческий жребий. Но промысел имел свои виды на него.
1919 год. В обитель Саввы Крыпецкого пришли вооруженные люди. Каким-то образом они узнали, что в обители есть монах благородного происхождения. У большевиков была фотография великого князя Владимира. Сиверс был похож на князя, и красные решили, что перед ними - член царской семьи.
Сиверса привели во временную тюрьму, устроенную в вагоне, стоявшем на путях. Люди сидели там как сельди в бочке - по четыре человека на каждой доске. Там инок Александр провел двадцать два дня, вместе с уголовниками и бандитами. Каждый день поножовщина. По ночам - допросы. 1 октября его вывели на расстрел. "Мне совершенно не было страшно, я был не один, - вспоминал старец. - Кто-то был со мной, какая-то сила, какой-то луч радости. Если меня поставили к стенке - я был совершенно спокоен - значит, так нужно, потому что Он смотрит на меня. Он попустил этому быть, значит, так нужно. Они исполняли приказ... Им приказывают, они и делают. У них нет мужества сказать: "Нет, не буду!" Это их единственная вина. Но эту вину с них снимет Господь, потому что их никто не научил".
Во время расстрела Сиверс остался жив, но был тяжело ранен в руку. Сам старец впоследствии говорил: "Левая рука у меня рабочая, а правая - только литургисающая (для совершения литургии)". В мае 1921 года он поступил в число братии Александро-Невской Лавры и стал келейником духовника лавры - иеросхимонаха Серафима Вырицкого. Однажды в лавру к нему пришла мать. Сын вышел к ней в подряснике. "Знай, - сказала ему мать, - что ты оскорбил нас всех, оскорбил наш род, и мы тебя вычеркиваем из списка живых и мертвых".
25 марта 1922 года он был пострижен в малую схиму с именем Симеон. В том же году Патриарх Тихон рукоположил его в иеродиаконы. А спустя три года Симеон стал иеромонахом и получил послушание казначея. Ключи от монастырских кладовых были у иеромонаха Симеона. Однажды в его дверь постучали.
За три часа до ареста Симеону явился во сне святой Серафим Саровский: "Помню, вижу преподобного Серафима Саровского. Он входит ко мне - во сне - нагибается надо мной, и читает мне медленно эту молитву - "Всемилостивую", и я ощущаю на лбу его слезы. Утром я вскочил и записал эту молитву... Через три часа я был арестован. "Всемилостивая" меня сопровождала 18 лет лагерей и всего прочего"
Вот эта молитва: "Всемилостивая, Владычице моя, Пресвятая Госпоже, Всепречистая Дево, Богородице Марие, Матерь Божия, несомненная и единственная надежда моя: не гнушайся меня, не отвергай меня, не оставь меня, не отступи от меня, заступись, попроси, услыши, взгляни. Госпоже, помоги, прости, прости. Пречистая!"
Следователи требовали, чтобы Симеон отдал им ключи от кладовых. Но исповедник отказался. Тогда его поместили в "трамвай". "Трамвай" - это страшное изобретение большевистского террора. В камеру помещали очень много людей, так, чтобы они стояли, тесно прижавшись друг к другу, не имея возможности даже пошевелиться. Камера была закрыта на три недели. Испражнялись тут же. Трупы стояли рядом с живыми людьми... Симеон пережил это и остался жив. Ключи от кладовых он не отдал. Следующим его испытанием были Соловки.
На Соловках Симеон провел годы с 1928-го по 1934-й. Пытки и казни на Соловках были самые жестокие и изощренные. Если за две тысячи лет до того, в Римском Колизее, христиан бросали на съедение львам, то на Соловках узников загоняли в подвальное помещение и впускали к ним... голодных крыс. Крысы съедали людей живьем, оставались только кости. Но с иеромонахом Симеоном была "Всемилостивая". Он стоял, отовсюду неслись крики других несчастных, умирающих в невероятных мучениях, но крысы лишь бегали по его ногам. Ни одна тварь его не тронула...
Годы в тюрьмах и лагерях, приводившие других к унынию и расслаблению, только вдохновляли молодого священника на подвиги. Он исповедовал, утешал, молился и одновременно работал над учебниками и справочниками - углублял образование, полученное в медицинской академии.
Но вот, уже после войны, вышел указ об амнистии церковнослужителей. Тех, кто выжил, стали выпускать на свободу. И Симеон оказался в Борисоглебске. Там, скрываясь, он одно время вынужден был ходить в женском платье. "Однажды я в женском платье пришел в церковь. Невозможно было сидеть без церкви, невозможно тоскливо. Я пришел в свою родимую церковь, где я молился, когда был в ссылке. Стою в юбке, в женском платке, ну баба, и все. Среди баб стою, слева, а не справа. Справа стоят мужики, а я с бабами стою. Подходит нищий: "Благослови!!! Отец, благослови!" Все оборачиваются, смотрят. Я говорю: "Благословен Бог наш. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа". Потом повернулся и ушел. Это юродивый был. Вот он меня и обнаружил".
Следующим городом, куда судьба забросила старца, был Ставрополь. Митрополит Антоний послал исповедника на приход в казачью станицу Когульту. Отец Симеон очень давно не служил в церкви и взялся за дело со всем пылом своей души. Вскоре народ буквально повалил в Когульту. "И вот какие там наступили времена: я начал службу в Великую среду и, не выходя из храма, кончил на Пасху в 11 часов дня... День и ночь был народ. День и ночь приходили люди каяться, день и ночь шла служба. Если служба кончалась, то я продолжал новую исповедь. Из Ставрополя удалось причастить тринадцать тысяч богомольцев. Победа Православия была великая! Местные власти забеспокоились".
А однажды к отцу Симеону пришли бандиты. Двери и окна были закрыты, но они забрались в дом прямо через соломенную крышу, связали священника и стали требовать денег. На голову отцу Симеону надели мешок, в рот натолкали ваты и стали пытать - жгли свечами ноги. Денег, конечно, у него не нашлось... И опять он чудом остался жив.
Симеон был направлен в Псково-Печерский монастырь. Толпы верующих шли к прозорливому батюшке, однако время для старчества было самое неподходящее: хрущевские гонения. Отец Симеон был слишком заметной фигурой, вокруг него собиралось слишком много молодежи. За старцем пристально следили. Одно время по личному распоряжению Хрущева образцы его почерка были отправлены во все главпочтамты, и письма его изымались. Так было собрано около двух тысяч писем, однако никакой зацепки для обвинения старца в антисоветской деятельности найти не удалось.
Когда же местные газеты напечатали несколько клеветнических статей о печорском монахе, монастырские власти забеспокоились. Отец Симеон был на год запрещен в священнослужении, его лишили права носить клобук, крест и мантию и отправили сторожить яблоки.
По собственным словам старца, таких душевных мук он не знал даже в тюрьмах и лагерях. А в 1963 году случилась новая напасть. Гражданская власть завела на отца Симеона уголовное дело. В перспективе это могло привести к закрытию Псково-Печорского монастыря, и монастырские власти спешно устроили суд. На этом суде отца Симеона лишили монашества! Страшнее кары для него, монаха-исповедника почти с полувековым стажем, не было. Гражданское следствие было недолгим: обвинение провалилось, советский суд оправдал его. Отец Симеон поехал в Москву, к Патриарху. Рассказывают, что, когда Алексий I увидел старца, которого он знал еще в послереволюционные годы, у него на глаза навернулись слезы и он закричал: "Сейчас же оденьте иеромонаха!" Тут же, в патриархии, отца Симеона облачили во все монашеское и Алексий вернул ему сан и право на служение.
Он остался в Москве. В 1967 году исповедник принял великую схиму с именем Сампсон - в честь святого Сампсона Странноприимца, в день которого он родился. Начался подвиг старчества.
Старец был духовником множества иноков, архиереев (в том числе Патриарха), простых мирян. К нему ехали со всей России. Скрыться от богомольцев он не мог и не пытался, и время от времени милиция начинала интересоваться - почему по такой-то лестнице, в такую-то квартиру постоянно идут люди. Духовные дети старца жили в постоянном страхе за него. В Москве ему пришлось сменить одиннадцать квартир.
Многие епископы и митрополиты искали совета схимника. "Суть, смысл и цель ига архиерея - ежедневного мученика-исповедника, но не администратора над епархией", - говорил старец. Шел к нему - за советом и исцелением - и простой люд.
Весной 1979 года старец последний раз пережил пасхальное торжество. Врачи обнаружили у старца рак-саркому. Вернувшись домой после операции, отец Сампсон несколько дней чувствовал себя бодро. Но ровно через неделю он вызвал к себе всех духовных чад. "Я буду умирать... не пугайтесь", - услышали они слова старца. И последнее завещание исповедника, обращенное ко всем ученикам: "Никому не делайте зла".
Перед смертью старец причастился и поцеловал крест. 24 августа 1979 года Сампсон Многострадальный, великий исповедник Христов, почил сном праведника.
Отпевал старца в храме Святителя Николая Святейший Патриарх Пимен. Похоронили его на Николо-Архангельском кладбище под Москвой. В настоящее время могила старца очень почитаема, на ней происходят исцеления.
"Бессмысленно - глупо свою жизнь, силы, нервы, сердце, молодость отдавать миру, а не Богу", - говорил старец Сампсон. - "Если бы меня спросили, что если бы я умер и опять ожил - кем бы я хотел стать, - я опять бы сказал: "Непременно монахом, непременно! Русским православным священником и непременно схимником!" Высшего блага и высшей награды на земле человек не имеет - как быть священником и схимником".